Еще в 1920-е годы русский экономист Николай Кондратьев разработал концепцию циклов Циклы Кондратьева состоят из волн — повышательной и понижательной. На повышательной волне в мировой экономике наблюдается подъём благодаря распространению сформированного ранее технологического уклада. На понижательной идёт спад, связанный с кризисом уклада. На рубеже циклов случаются региональные и мировые войны. Существует гипотеза, что при неизменной длине повышательных волн в 24-25 лет понижательные имеют тенденцию сокращаться с каждым новым циклом в силу упрощения внедрения новых технологий. В последнем цикле понижательная волна составила 12 лет, продлившись с 2005 по 2017 год. длительностью примерно в 50–60 лет, описывающую закономерность спадов и подъемов в мировой экономике, начиная с промышленной революции во второй половине XVIII века. Позднее австрийский экономист Йозеф Шумпетер уже напрямую увязал смену этих циклов и переходы к новым технологическим укладам. С его же подачи термин «кондратьевские волны» стал общеупотребительным.
Согласно концепции циклов сейчас завершается пятый уклад, начавшийся в 1970-е годы и опирающийся на достижения микроэлектроники и информационных технологий, и начинается шестой. В его основе будет лежать конвергенция нано- и биотехнологий, а также качественно иных цифровых технологий, которые в штатном режиме должны будут функционировать без человеческого вмешательства. Однако при чем здесь Web 3.0?
Идея Web 3.0 родилась на излете нулевых и с тех пор непрерывно трансформируется. Изобретатель Всемирной паутины Тим Бернерс Ли отождествлял Web 3.0 с «семантической паутиной», системой, предназначенной кодифицировать информацию в понятную для самих компьютеров форму, исключив посредничество человека при обмене этой информацией и ее обновлении. То есть посредством искусственного интеллекта (если учитывать уже сегодняшние реалии) машины будут понимать ранее недоступный им контекст в строго структурированной форме независимо от человеческого языка, платформы и языка программирования, смогут сами искать ресурсы и логические связи, оперировать данными, делать выводы и принимать решения.
Все это должно помочь в достижении децентрализации — данные будут распределяться между пользователями, поскольку персональные компьютеры, ноутбуки, смартфоны и умные гаджеты обретут достаточные вычислительные мощности, чтобы больше не нуждаться в серверах корпораций, где сегодня хранятся все данные в мире Web 2.0.
Зачастую во главе угла идеи Web 3.0 ставят технологию блокчейн. Хотя сегодня его ассоциируют в основном с криптовалютами и сомнительными стартапами, в перспективе блокчейн может выйти далеко за эти рамки и принести много пользы. К примеру, блокчейн можно использовать для ведения электронных медицинских карт и удаленного мониторинга здоровья, более разумной добычи и распределения электроэнергии, безопасной цифровизации бюрократии, автоматизации промышленного производства и — не в последнюю очередь — домашнего быта.
В Web 1.0 пользователи могли только просматривать статичные, неавтоматизированные и неадаптивные страницы, нередко просто в виде текста без HTML-разметки. Ради добавления каждой новой ссылки такие страницы приходилось переверстывать веб-мастерам — а кроме них публиковать контент никто другой и не мог. Примерно в 2004 году с появлением Web 2.0 и соцсетей ситуация сильно изменилась — интернет стал действительно интерактивным. Такие транснациональные корпорации, как Google, Meta* и Amazon, стали развивать собственные платформы с необходимостью авторизации, где в обмен на персональные данные, необходимые корпорациям для получения прибыли от персонализированной рекламы, пользователи получают возможность доступа к их сервисам, а все их данные проходят через один централизованный узел.
Блокчейн — альтернатива такому централизованному узлу, с которым необходимо делиться всеми своими данными, хотите вы этого или нет. Наиболее наглядным примером такого способа хранения данных сегодня служит биткоин. Информация хранится в блоках, каждый из которых содержит хеш-сумму, своего рода бухгалтерский реестр. Любой изменение информации изменит и хеш-сумму блока. Блоки, в свою очередь, формируют цепочки, и если за блоком уже следует другой блок, изменить информацию в нем невозможно — копии цепочек этих блоков хранятся на множестве разных компьютеров независимо друг от друга.
Таким образом, вы не можете изъять информацию, которую уже загрузили в цепочку, — сведения о ваших действиях доступны всем участникам. В теории такая технология цепочек может использоваться с любыми взаимосвязанными информационными блоками, не обязательно имеющими отношение к криптовалютам.
Так, несколько лет назад необычайную популярность переживали NFT — своего рода цифровые подписи, подтверждающие права на владение цифровыми активами. На витке интереса к NFT возникли маркетплейсы, где люди предлагали приобрести изображения, зачастую достаточно простые или даже нарочито примитивные, зафиксировав факт покупки в блокчейне этого маркетплейса. Проблема заключалась в том, что это явление быстро приобрело характер финансовой пирамиды, а права владения не были подкреплены никакими юридическими нормами: собственность признавалась таковой только в рамках блокчейна одного маркетплейса, никак не связанного с блокчейнами других маркетплейсов, а сами изображения, в сущности, были просто ссылкой в Web 2.0, никак не защищенной от копирования.
Пузырь, о котором сегодня уже мало кто вспомнит, лопнул, однако NFT стали хотя и неудачной, но все же одной из первых попыток воплощения идей Web 3.0.
Впрочем, в отсутствие доступа к технологиям в той мере, в какой они необходимы для достижения существенных изменений в устройстве интернета, неудивительно, что тема Web 3.0 привлекает все больше искателей легкой наживы. Как правило, сфера стартапов, в основе которых лежат блокчейн, криптовалюты и принцип децентрализации, носит название Web3 и с собственно концепцией Web 3.0 едва ли имеет что-то общее. Главной отличительной чертой Web3 является отказ от идеи внедрения семантической паутины, что делает эту сферу не более чем спекулятивной, и на то есть несколько причин.
Во-первых, несмотря на все заявления, сфера Web3 едва ли предлагает какую-то децентрализацию и по большей части контролируется майнерами, разработчиками и биржами.
Майнинг — очень дорогой и энергоемкий процесс, что создает высокий порог вхождения и неизбежно ведет к централизации. Разработчики обычно преследуют свои собственные интересы: они сознательно могут внедрять в код ошибки и бэкдоры с целью заработать, что, разумеется, ставит безопасность и функциональность сети под угрозу.
Биржи — платформы, которые позволяют пользователям торговать криптовалютами и токенами. Однако биржи не децентрализованы, поскольку требуют от пользователей передавать свои приватные ключи и персональные данные, что нередко приводит ко взломам и кражам. Кроме того, биржи могут манипулировать ценами, объемами и ликвидностью рынка с целью надувания пузырей и демпинга активов. К тому же большинство блокчейнов предъявляют высокие требования к возможностям техники. Например, для Bitcoin требуется около 350 Гб памяти, а для Ethereum — около 1 Тб. Это намного больше, чем объем памяти большинства устройств, что ограничивает количество узлов, которые могут участвовать в работе и хранить данные. Это влечет дополнительные проблемы и расходы для пользователей, которым приходится загружать и синхронизировать весь блокчейн, чтобы получить доступ к сети, не говоря уже о том, что на майнинг только биткоинов уходит в семь раз больше электроэнергии, чем на поддержание всех вычислительных центров и серверов Google.
Во-вторых, с момента появления концепции Web3 в 2013 году не появилось ничего инновационного. Web3 повторяет или копирует существующие приложения и сервисы, которые есть и в привычном всем нам Web 2.0: социальные сети, электронная коммерция, игры и т. д. Однако Web3 не улучшает и не совершенствует эти приложения и сервисы, а скорее усложняет и удорожает их. Например, X — простая и популярная платформа для микроблогов, но альтернативы Web3 вроде BitClout или Voice устроены намного сложнее и не дают пользователям никаких преимуществ.
В-третьих, Web3 банально небезопасен. Например, если более 50% вычислительной мощности сети находятся в одних руках, остальные пользователи теряют над ней контроль — уязвимость архитектуры блокчейна в таком случае позволяет манипулировать записями транзакций и производить одни и те же действия с активами сколько угодно раз. Так, в 2018 году владельцы Bitcoin Gold (ответвление биткоина) в подобной ситуации лишились активов на сумму 18 млн долларов.
Коммерческие квантовые компьютеры, выпуск которых Google обещает начать уже в 2029 году, также могут создать проблемы. Квантовый компьютер, не стесненный вычислительными ограничениями, которые накладывает двоичный код, применяемый в известных нам сейчас компьютерах, без труда взломает любой современный криптографический алгоритм — и по меньшей мере 21% цифровых подписей от добытых биткоинов окажутся в уязвимом положении.
Опасности, которые таит в себе собственно идея Web 3.0 и сопутствующие технологии, кажутся гораздо масштабнее и серьезнее. Если представить, что переход на новый технологический уклад возглавят те же корпорации, что создали современный Web 2.0, то нас, вероятно, не ждет ничего хорошего. Изменится интерфейс, но не структура и ценности, которые в эту структуру заложены. Вероятно, получит свое дальнейшее развитие Web 2.0, но никак не плюралистическая децентрализация, о которой грезил Бернерс Ли.
Социолог Рэндалл Коллинз в 2013 году писал, что хотя информационные технологии и порождают новые виды занятости, они ликвидируют гораздо больше рабочих мест в других отраслях, а когда компьютерное программирование, как и создание новых приложений, будет полностью автоматизировано, среднему классу, чья трудовая активность, в сущности, сводится к сфере коммуникаций, будет просто негде работать. Переток среднего класса в сферу информационных технологий происходил гораздо быстрее, чем механизация ручного труда в предыдущих технологических укладах, в общей сложности занявшая около двухсот лет. Если в начале XX века в сельском хозяйстве было занято больше половины трудоспособного населения, то сегодня в развитых странах — 1–4%. В обрабатывающей промышленности доля занятости сократилась с около 40% до 20%. Аналогичное вытеснение из сферы услуг путем окончательной автоматизации может привести к тому, что в грядущие 15–20 лет безработица затронет более половины всего трудоспособного населения.
Канадский философ Ник Срничек в «Капитализме платформ» приходит к похожим выводам: в целях увеличения прибыли корпорации с помощью платформ стараются как можно сильнее сократить устойчивую занятость и архаизировать характер труда, возвращая его к поденной основе. В качестве альтернативы он видит появление так называемых кооперативных платформ, создаваемых группами пользователей на основе общих интересов и потребностей.
Траектория развития Web 3.0 пока скорее настораживает, нежели вселяет надежду. Корпорации уже внедряют ее отдельные элементы как общий аккаунт для всех сервисов и создают интерфейсы так называемых метавселенных, однако появляются и прообразы децентрализованных кооперативных платформ на демократических началах — например, торренты, возникшие еще в эпоху Web 1.0, но продолжающие существовать и развиваться и сегодня.
Английский изобретатель Ричард Тревитик, конструируя свой паровоз в начале XIX века, вряд ли мог помыслить, что всего через несколько десятилетий железные дороги опутают всю Европу и Северную Америку. По этим дорогам будут ездить машины, сходные по технологии, однако во много раз превосходящие его собственное изобретение по размерам, скорости и функциональности. Так и мы пока можем лишь обрисовать контуры интернета, с которым нам предстоит жить в будущем. Если верить расчетам исследователей, в зрелом виде Web 3.0 сформируется примерно в 2040 году, когда новый технологический уклад окончательно придет на смену нынешнему и начнется следующая «кондратьевская волна».
Пишите нам
Спасибо, что написали! Вернемся к вам на почту :)
Мы мечтаем собрать самую большую команду талантливых авторов в России. Если вы придумали идею большого текста, готовы поделиться опытом в формате колонки или стать героем нашего подкаста, напишите нам.
Как говорили в популярной рекламе начала 00-х: лучшие руки трудоустроим.